«Не может быть. Это снова сбой», — подумала она, осторожно слезая с кровати. Её босые ноги коснулись пола, холодного, как металл.
Папа обещал, что с её чипом всё будет хорошо. Он говорил, что умный имплант сделает её жизнь проще. Но иногда она видела странные вещи — людей, которые давно вышли из комнаты, предметы, вроде телевизора или батута, которых никогда здесь не было (она лишь только мечтала о них), а ещё... что же такое она видела? Образ не получалось создать в голове, но страх, который был с ним связан, сковал ей сердце. Что или кого ей показывал чип-имплант?
Девочка подошла к двери, присела, вытянула руку и осторожно дотронулась до лужи. Она ощутила липкую густоту. Когда она подняла руку к глазам, то увидела, что жидкость действительно красная.
— Кровь... — прошептала она.
В груди защемило сильнее, а голова закружилась. В голове зашевелились какие-то мысли, пытавшиеся быть воспоминаниями, но что-то блокировало их. Поэтому Ева не могла понять, почему она как будто сразу знала, что это точно кровь.
Она встала и, держась за косяк, открыла дверь.
Её глазам открылся коридор. Пустой и тёмный, как будто кто-то выключил свет по всему зданию. Она сделала шаг вперёд, босые ноги липли к полу.
Первое, что бросилось в глаза, — ботинок. Большой, грубый, испачканный, как будто человек гулял по грязи, а потом забыл помыть обувь. Но это запрещалось на фабрике — обувь обязательно должна была быть чистой.
Ботинок лежал неестественно перевёрнутым.
Сердце Евы забилось быстрее. Она прошла дальше. Из темноты на полу показалась рука, изогнутая под странным углом. Сделав ещё шаг, она увидела лицо, знакомое лицо одного из людей её отца.
«Что происходит?»
Слова отца снова эхом прозвучали в памяти: «В мире очень много злых людей, которые хотят помешать нам творить добро».
Она пыталась найти объяснение мертвому человеку в коридоре, ведущем в её комнату. Он упал со второго этажа? Было слишком темно, вот он и не заметил ограждения и перелетел, упал вниз. Но чем дальше она шла, тем больше вопросов возникало.
На полу было гораздо больше крови, чем может быть внутри одного человека. А ещё повсюду сверкали в свете заходящей луны стекляшки разбитых колб.
Она хотела развернуться и побежать назад, к своей комнате, закрыться там и дождаться, когда за ней кто-нибудь придёт и объяснит ей, что происходит. Но вместо этого взгляд её цифрового зрения выхватил из темноты ещё один труп. У дальней стены коридора лежал... её отец. Неподвижный, как груда сваленной в угол грязной одежды. Его грудь была разрезана чем-то острым, глаза широко открыты.
— Папа… — шёпотом позвала она.
Ответом была только тишина.
Девочка упала на колени перед телом отца. Её губы дрожали, но слёз не было. Она застыла, будто её накрыло ледяной волной.
— Папа, вставай… — прошептала она.
Внезапно её накрыло лавиной ощущения, что всё это уже было, что она уже переживал этот ужас от утраты... но когда?
Тишина. Запах крови, который до этого ощущался где-то в стороне, теперь бил в нос, резал горло.
Вдруг она поняла, откуда это чувство повтора — на самом деле это ощущение нереальности происходящего. Так бывает только...
«Это всё сон, — подумала Ева. — Я просто сплю. Сейчас проснусь, и папа снова будет рядом».
Но сон был слишком реальным. Каждая деталь: кровь, рана на груди отца, его остекленевшие глаза. Всё это не исчезало, как должно было бы исчезнуть в сновидении, пожелай она того.
Она хотела прикоснуться к нему, но пальцы замерли в воздухе.
«Кто мог это сделать?»
Её разум искал объяснение, но память отвечала только пустотой. Последнее, что она помнила, — это вечер. Отец зашёл пожелать ей спокойной ночи. Он выглядел усталым, как всегда, но улыбнулся и погладил её по голове.
«Спи спокойно, милая. Здесь ты в безопасности», — сказал он. Что было потом?
Вспышки. Шум. Что-то яркое и грохочущее. Всё остальное — как через мутное стекло... фигура, там была фигура. Ева силилась припомнить её черты, но ей не удавалось. Что-то ужасное было в этой фигуре. Хотелось кричать при взгляде на ней. Именно эту фигуру скрывали её воспоминания, когда она недавно вспоминала о галлюцинациях чип-импланта.
Ева встала, пошатнулась и обернулась к коридору. Её дыхание стало прерывистым, сердце бешено стучало.
«Здесь было что-то плохое. Очень плохое».
Она сделала несколько шагов, она вышла в цех, где производился «товар», как называл это отец. За перевёрнутыми ящиками она заметила ещё несколько тел. Её взгляд зацепился за металлический ящик с эмблемой отцовской компании. На нём было написано: «
Синтез счастья: партия 12.113».
Сколько раз она видела такие ящики, когда их грузили на машины? Она гордилась ими. Они были символом того, что её семья делала добро.
Но теперь она видела, как этот самый «счастливый» синтез пролился на пол, перемешавшись с кровью и стекляшками.
«Здесь были злые люди», — сказала она себе.
Но почему? Почему они пришли сюда?
Её взгляд вернулся к телу отца. Если он защищал счастье, если его люди всегда были готовы бороться за добро, почему они проиграли?
Тяжёлый стук заставил её вздрогнуть — что-то металлическое заскрежетало вдали. Ева напряглась.
Звук повторился. Шаги. Кто-то шёл со стороны единственного входа в здание, звук становился всё ближе.
Её сердце замерло.
«Здесь есть кто-то ещё». Злые люди, они не ушли — лишь затаились, чтобы добраться и до неё.
Она резко повернулась, обвела взглядом комнату в поисках укрытия. Но укрываться было негде. Если она останется здесь, её найдут.
И тогда она вспомнила про водосток. Труба для слива отходов находилась в соседнем зале. Она видела, как через неё сливались остатки производства — вязкие, химические жидкости. Отец всегда запрещал ей подходить к трубе, но сейчас это был единственный выход.
Она побежала, стараясь не шуметь. Её ноги скользили по крови, разлитой на кафельном полу, но она продолжала двигаться.
Труба была закрыта тяжёлой металлической крышкой. Её нужно было приподнять, а потом отодвинуть в сторону. Ева обхватила ручку руками, потянула изо всех сил.
Шаги становились громче. Они были совсем близко.
Крышка поддалась. Ева с трудом приподняла её, отодвинула её вбок ровно настолько, чтобы для неё хватило место. Она пролезла внутрь и потянула крышку обратно.
Запах химикатов был таким резким, что у неё потемнело в глазах. Узкое пространство давило на плечи. Она закрыла нос рукой, пытаясь не закашляться.
«Не шуми. Они услышат».
Ползти было трудно. Слизь и остатки химии скользили под пальцами, цепляясь за одежду. Она ползла, стараясь не думать о том, что осталось позади.
Она замерла, прислушиваясь. Где-то вдали слышался металлический гул. Возможно, это были шаги тех самых людей.
«Кто они? Почему они здесь?»
Девочка чувствовала, как к горлу подступает крик, но она сжала зубы, уткнулась лицом в плечо и продолжила ползти.
Впереди показался свет. Узкое отверстие трубы выводило наружу. Ева подползла к краю, чтобы оглядеться, далеко ли до земли, и увидела, что внизу находится бетонный желоб, по которому струился ручей. Видимо, он был сделан, чтобы отводить все спущенные отходы куда-то сторону. Падать на дно желоба, чтобы искупаться в нём, не хотелось.
Девочка пригляделась и поняла, что до края желоба не так уж далеко. Если она хорошенько оттолкнётся от трубы, то сможет перепрыгнуть туда.
Она схватилась за края, выдвинулась всем телом, упёрлась обеими ногами в кромку трубы и напряглась.
«Ты сможешь. Ты сможешь», — голос отца подбадривал её.
Ева прыгнула. Голые ноги порезались о неровные ржавые края трубы, она сразу же это ощутила. При это одна нога соскользнула вбок. Прыжок вышел не очень-то удачным. Так что она она просто плюхнулась на дно желоба, в воду. Глубина была небольшая, так что она ударилась всем телом о дно.
Удар выбил из неё весь воздух, так что на несколько мгновений она была уверена, что уже больше не сможет дышать, при этом вода в ручье накрыла её с головой и даже начала тянуть за собой. Ева не собиралась тонуть, так что резко вскочила. После чего поднялась по невысокому склону желоба и окзаалсь на земле. Холодный воздух обжигал мокрую кожу, но она наконец почувствовала, что может вдохнуть полной грудью.
С минуту она лежала, пытаясь успокоиться и надышаться, после чего встала. Ноги в местах царапин жгло, но у неё не было времени думать об этом. Она огляделась — вокруг был лес. Высокие деревья казались бесконечными. Нужно было идти туда... хоть ей и говорили много раз, чтобы она не ходила в лес.
Она побежала, не разбирая дороги. Ветки хлестали по лицу, а трава под ногами, казалось, превратилась в лёд — так часто она скользила на ней. Холодный воздух резал лёгкие, каждое движение отзывалось болью в мышцах.
Внезапно за её спиной вдалеке раздался механический шум. Глухой, прерывистый, будто работал двигатель. Ева повернула голову, и её глазные импланты разглядели что-то сверкающее в кронах деревьев.
Боевой дрон. Она никогда их не видела раньше, но несколько раз она подглядывала в телевизор отца новости о войне, которая была где-то рядом. Там часто говорили о дронах, которые уничтожили очередную фабрику. Неужели этот тоже нацелен на то, чтобы уничтожить производство счастья?
Только вот он двигался не в сторону фабрики. Машина снижалась, медленно кружась в воздухе. В её форме было что-то угрожающее — металлические лопасти, мигающие огоньки, чёрный, блестящий корпус.
Ева снова бросилась бежать.
Дрон стал преследовать её. Его звук становился всё громче, заглушая её собственные шаги. Когда звук стал настолько громким, что её барабаным перепонкам было больно, девочка поняла, что он сейчас в неё врежется. Поэтому она нырнула на землю.
Пропеллер скользнул над ней, рассекая воздух.
Как ему удавалось так легко маневрировать среди деревьев? Он как будто был живым.
Ева снова поднялась на ноги побежала вглубь леса, но уже не по тропинке, а по густой растительности, через кусты — быть может так ей удастся скрыться от него. Но безжалостный гул мотора дрона снова зазвучал за её спиной. Она обернулась, чтобы понять, где он увидела лишь блеск лопости перед тем, как дрон нырнул и задел её ногу. Острая боль пронзила тело, из раны брызнула кровь. Ева закричала, больше не в силах сдерживать эмоции, и рухнула на сырую траву.
Она вцепилась в землю, царапая её пальцами, но ноги больше не слушались. Боль накрыла её волной, заглушая всё вокруг. Треск веток и шаги людей раздались совсем рядом.
Она подняла голову и увидела их.
Солдаты. Высокие, в зеленой форме, с оружием наперевес. Лица скрыты масками. Они двигались уверенно, понимая, что девочка уже не сбежит.
— Помогите… — прохрипела девочка, но её голос затерялся в тишине леса. Она и сама не знала, кого зовёт на помощь.
Один из солдат подошёл ближе, внимательно вглядываясь в её глаза. Девочка увидела в его руках странное устройство. Её глаза начали слезиться от боли и ужаса.
— Зачем… — прошептала она, но ответа не было.
Она ощутила холод металла, когда солдат коснулся её головы. Внезапно имплант показал ей то, что она забыла. Ту фигуру, которая её пугала. Уродливая тварь, похожая на женщину — глаза в обводке рваных век пристально смотрели на Еву, безгубый и безъязыкий рот что-то кричал ей.
Затем то холодное, что коснулось её головы, очень сильно ударило её, проникая в черепную коробку. А потом — тьма.
***
Командир отряда смотрел на девочку, лежавшую неподвижно в траве. Один быстрый удар солдата по имени Пёс навсегда успокоил её. При этом голубые глаза всё ещё мерцали, будто светились изнутри. Он кивнул технику, чтобы тот занялся извлечением чип-импланта. Это была грязная работа, но необходимая.
«Мы близки. Мы по-настоящему близки», — подумал комадир.
Он уже давно перестал задавать вопросы. Убить ребёнка? Да, почему нет. Когда человек из планшета отдавал приказы, единственным выбором было подчиниться, иначе они провалят задание. Его люди знали, что лишние слова или попытки разобраться могут закончиться очень плохо.
Командир посмотрел на небо — начинало светать. Когда чип-имплант будет извлечён, в бронемашине они проведут операцию одному из бойцов. Так у них появится преимущество. Теперь они смогут противопоставить ведьме, на которую охотятся, не только накопленные знания, но и зрение. Их человек сможет видеть её.
Теперь они точно смогут выследить её. Убить. И сжечь на старом лобном месте.
— Закончили? — спросил командир.
— Да, — ответил техник, поднимаясь.
— Уходим.
Они исчезли так же быстро, как появились, оставляя за собой лишь тишину леса и неподвижное тело. Голубые глаза потухли.
